"На море, на окияне, на острове на Буяне лежит бел -горюч камень, бел, как грудь жены, имя камню Алатырь. Алатырь, никем не ведомый. Встану я, раба дьявольская (…), крестом не благословлюсь, ключевой водой умоюсь со пестрых листьев, со торговых гостей, не со попов,не со дьяков, а с молодых мужиков, с красных девиц, молодых молодиц, с белых грудей, с мужних мудей, с крови человеческой. Из-под того камня Алатыря выпушу я силу для приворота и пошлю ту силу могучую моему милому, рабу (…), во все суставы, полусуставы, во все кости и полукости, во все жилы и полужилы, в очи ясные, щеки румяные, в грудь его, ретивое сердце, в утробу, в черную печень, в буйну голову, в руки сильные, в ноги резвые, кровь горячую. Чтобы кровь его кипела и шипела, сердце при мысли обо мне выскакивало, очам бы я застила белый свет. Чтоб раб (…) тосковал, горевал, в ночь спокою не видал, днем среди людей искал, не мог бы он жить, быть, часа насовать, минуты миновать без меня, рабы ( …). Поднялась бы тоска-кручина из морской пучины, из морской травы-муравы, поднялось бы горе из-за синих гор, из темных лесов, частых ветвей, встань-восстань, печаль-сухота, страсть неугасимая, любовь неутолимая, накинься, набросься на раба (имя), порази его, аки разбойник жертву, острым ножом, чтоб ни лекарь, ни ведун, не сильный мастер-колдун от болезни его этой не подняли, от груди его моей не отняли, чтоб раб (…) тосковал, горевал по мне, дьявольской рабе (…), как мать по дитяти, овца по ягняти, кобыла по жеребяти. Запираю я свой приворот тридевяти тремя замками, тридевяти тремя ключами. Слово мое крепко и лепко, как горюч камень Алатырь. Аминь."


Заговор из Степановой переделанный Аграфеной в черный вариант.Зажигаем перевернутые церковные свечи в изголовьи фото и читаем заговор